На карте маршрута нашей поездки больше всего вопросов вызывал город Смоленск. Не у нас, разумеется, но у читателей, наблюдавших за подготовкой проекта. И действительно, Смоленску не подходит ни один из атрибутов, которые мы так навязчиво использовали в анонсах: не так далеко, и уж точно не Сибирь.
Мало того, к Смоленску и истории живущих там латышей не подходит и образ железнодорожного вагона на рижской станции Торнякалнс, ставшего визуальным символом путешествия "Из Риги в Сибирь".
Для тех латышей столыпинский вагон был проявлением заботы со стороны правительства: сообща ехала целая семья со всем своим скарбом и сельскохозяйственной техникой. Олицетворением скотского отношения к человеку столыпинский вагон стал намного позже.
Живущие в Смоленской области латыши ближе всего к категории добровольных переселенцев, с той лишь разницей, что приехали они сюда еще до столыпинской реформы. Сразу после отмены крепостного права, а на территории нынешней Латвии она случилась раньше, чем на остальной части Российской империи, латышские крестьяне начали покупать землю под Смоленском. Во-первых, денег у них было немного, а здешние бросовые участки продавали задешево, а во-вторых, близко к родному краю.
Купив землю, латышские крестьяне довольно быстро превращали бесперспективные участки в урожайные угодья. Использовали технические новинки, отправляли детей обучаться на агрономов и ветеринаров, выписывали специалистов, да просто не ленились, не имели дурных привычек и ценили свою собственность. В итоге новые переселенцы повсеместно превращались в зажиточных фермеров.
Когда я выше разделил российских латышей на категории в зависимости от того, добровольно ли они оказались на новом месте или были насильно высланы, то это было не пустой условностью. Эти две категории различаются еще и по тому, как каждая из них относится к бывшей родине, и кем сама родина их считает.
Для добровольных переселенцев Латвия — просто географическое понятие, их родиной давно стала Россия, а знание латышского языка, культуры и традиций — это просто небольшое отличие от соседей. И Латвия на государственном уровне о них сильно не переживает: сами уехали, сами и живите дальше.
Депортированные латыши и их потомки видят в Латвии потерянную родину, которой их лишили насильно. Да, они тоже приняли страну проживания, любят ее, но их объединяет прошлая трагедия и память о ней.
Первые беды принесли раскулачивание и коллективизация. Латышские хозяйства были зажиточны, жили по хуторскому принципу и вступать в колхозы не собирались. Начались аресты, ссылки и казни. Но если эти репрессии не были направлены конкретно на латышей, то вторая волна террора носила ярко выраженный национальный характер. В 1937 году латышей в Смоленской области арестовывали и расстреливали по указу о ликвидации латышской контрреволюционной организации.
Все это привело к тому, что некогда одно из самых больших латышских землячеств России практически исчезло. Нет, наших соотечественников в Смоленске и области по-прежнему много, но они уже не живут диаспорами в деревнях и селах, как это было до коллективизации, а страх репрессий до сих остается на генетическом уровне и передается новым поколениям латышей, хотя для таких опасений и нет поводов.
Но при этом в Смоленске есть латвийское землячество "Сакнес", широко известное среди наших бывших соотечественников по всей России своей активной деятельностью.
