Мы вчетвером сидим возле столыпинского вагона на станции Торнякалнс, переломном месте для нескольких поколений латышей. Для одних оно означало начало новой жизни, для других — насильственное окончание старой.
Четверо — это я и трое "наивных путешественников". Двое из них — Алексей Стетюха и Валентин Роженцов — уже известны читателям по поездке на Украину. Третьим к ним примкнул фотограф Робертс Вицупс. Они едут в Сибирь по следам латышских переселенцев, добровольных и репрессированных, а я пытаюсь разобраться, зачем им понадобилось совершать такое далекое путешествие.
– Зачем вам эта Сибирь? С Украиной — понятно, тамошние дела сейчас всем интересны. Но Россия?
Роженцов: И ты неправ, полагая, что Россия неинтересна латвийскому читателю. Взять хотя бы Украину: интерес к ней вызван исключительно участием России в происходящем. Одни называют ее виновницей конфликта, другие отрицают такую возможность, кого-то волнует судьба русскоязычных жителей, но все вместе они так или иначе ее обсуждают. Украина в вакууме мало волнует людей в Латвии. Другое дело — Россия: ни одна другая страна не связана с нами так тесно и исторически, и географически — в силу происхождения почти половины населения Латвии.
– Но разве интерес местных жителей не ограничивается столицами? Питерские выставки, кремлевские решения, московский бизнес-клуб… Кому в Латвии интересны сибирские деревни и заводы? Многие ли у нас имеют корни в Сибири?
Даже новости, поступающие из отдаленных уголков России, всегда двух типов. Это либо сюрреалистические сюжеты о живущей десятилетиями без дорог и электричества деревушке, либо не менее фантастические истории об открывшемся в совершеннейшей глубинке суперсовременном заводе по утилизации плутония. Такая вот широкая вилка из новостей, а посередине — пустота и неизвестность. И как раз обычную, повседневную жизнь мы и хотим увидеть.
Стетюха: Лично мне интересно разрушать стереотипы. Это было интересно делать на Украине, и я уверен, что так же получится и в Сибири. Родные, узнав, что я еду в Сибирь, кинулись искать тулуп. Ну как же, Сибирь – сугробы, водка, белые медведи… А мы поедем не только в деревни, но и в города с населением больше рижского. Я еще никуда не уехал, а часть моих стереотипов уже разрушилась.
– Хорошо. С вами все понятно. Но зачем вам Робертс?
– Я знаю, что вы долго и громко его искали. Это было действительно так сложно – найти латыша в такую поездку, или это часть рекламной кампании?
Роженцов: Это было действительно сложно. Мы хотели найти представителя титульной нации, публичную личность, имеющую вес в общественном мнении, зеркало своего рода, чтобы он поехал с нами и писал с нами наравне о своих соотечественниках в другой стране. Но это оказалось куда сложнее, чем нам представлялось. Услышав о Sputnik, латышские журналисты отсеивались сразу.
Роженцов: Но зато мы нашли Робертса. Пусть он нечасто мелькает в латышских СМИ, но зато ему нестрашно связываться с нами.
Стетюха: А в СМИ он замелькает. Мы своими путешествиями начали новый формат: полная открытость, прозрачность и непредвзятость. Формат спора. Но спор двух русских о Сибири неинтересен. Нам был нужен латышский противовес. Робертс идеально вписался в концепцию. Когда на первой встрече мы рассказывали ему о своей задумке, он долго слушал, молчал, потом сделал бровки домиком и жалобно сказал: "Ребята, это все звучит очень круто, но… Почему я вам не верю?.." После этого мы в один голос заорали: "Принят!"
- Хорошо, но… Роберт, если ты им не веришь, то почему ты согласился?
Стетюха: По большому счету, Робертс выступит в роли нашей совести.
Вицупс: В том числе. Но поездка интересна мне с самых разных сторон. Во-первых, это природа, люди. Как фотограф, я надеюсь найти множество различных сюжетов. Ну и сам формат интерактивного путешествия для меня нов и привлекателен. Хочется попробовать, как это – работать в режиме онлайн.
