"Наивные путешественники": история в одной фотографии

Где лучше всего знакомиться с латышской диаспорой Смоленска? Конечно же, во время застолья!

В центре — фермер Николай Озолин, с ударением на второе о. Всю жизнь считал себя русским, пока не объяснили, что он Озолиньш, с ударением на первое о. Латышская кровь проснулась моментально и заставила развернуть активную деятельность с поистине русским размахом: восстановить латышское кладбище, установить крест в память о репрессированных, завести латышских друзей. Родной брат Иван уверен, что Николая затянула в свои сети какая-то коварная секта.

Слева от него стоит Ивар Строц. Был генеральным директором крупной компании. Обанкротился, но держится. Латгалец из Дагды. Объявил себя жертвой репрессий и требует компенсацию — не дают, потому что в репрессиях Ивар обвиняет собственную тещу. Он женился на ее дочери, уехал за ней в Смоленск, появились дети, теперь уже и внуки. С первых дней брака мечтает перевезти семью домой в Латвию к друзьям, к голубым озерам и родному небу. Но теща была против. Тёща умерла, Ивар по-прежнему в Смоленске. Жертва репрессий.

Слева — Валентин Чернов. Советский подполковник, военный инженер, авиация. Потомственный русский из Латвии. Муж председателя латвийского землячества Смоленска, в оппозиции ко всем остальным. Латвию критикует, но любит до беспамятства, Россию критикует, но чужую критику в ее адрес не потерпит. Умеет виртуозно объясняться на смеси русского, латгальского, латышского и белорусского языков. И все понятно!

Рядом с ним — Анна Каткова, в девичестве Лаура. Латгалка, родилась в Латвии, окончила Латвийский университет, факультет литературоведения. Влюбилась в русского, его перевели в Смоленск, она за ним. Не жалеет, но скучает по родне. Агент влияния: учительница русского языка и литературы, идеально владеет латышским и обучает ему своих русских учеников. Собирается ехать в Латвию сдавать экзамен на гражданство.

Напротив нее — Татьяна Чернова, бессменный руководитель латышского общества Смоленска. Русская из Латвии руководит латышами — очень знакомо, только в этом случае все довольны. Скучает по старой Латвии: нынешняя стала слишком европейской, одной из, а раньше у Латвии был свой особенный шарм. И у Юрмалы был, и у Вентспилса… Муж согласно перебивает: "Где ресторан "Кристина"? Где кафе Грибок на шоссе в Сигулду, я вас спрашиваю? Где Юрас Перле, молодые люди, а?!"

За кадром — Лилия Альфредовна, правозащитник. Много лет добивается разрешения установить в Смоленске напротив здания ФСБ памятник жертвам политических репрессий. Ей предлагают другое место, но нет — она требует именно там, где сейчас ФСБ, раньше КГБ, а до этого и сам НКВД, репрессии и учинивший. Она за преемственность. Говорит, что не умрет, пока не добьется своего. Коллеги пророчат Лилии Альфредовне долгие годы жизни.

На ближнем плане мы, русские гости из Латвии. Просто получаем удовольствие — от закуски, домашней самогонки, рассказов, замечательных людей за столом. От наших родных латышей. Дома они так не радуют.