Русские школы в Латвии, встав на краю своей пропасти, стали прекрасным танцполом для плясок на костях. За русские школы уже стояли, ходили, пели: казалось – фантазия исчерпана. Ан нет. Теперь за них решили почитать стихи. Что еще страшнее – пописать и почитать. Дальше будет очень субъективно и предвзято. Я предупредил.
Когда на странице РСЛ появилось видеообращение с призывом принять участие в стихомарше, я честно подавился чаем. Любая клоунада, даже политическая, имеет свой предел, свои флажки, за которые уже нельзя. Организаторы легким движением руки порвали данный стереотип и призвали людей приходить почитать стихи в защиту русских школ, приурочив данное действо ко дню рождения Владимира Владимировича. Маяковского, да. Но все равно.
Позднее в сети начали появляться видеообращения потенциальных участников и стихи собственного сочинения, которые авторы обещали лично исполнить со сцены Верманского парка.
Буду откровенен: я очень осторожно и трепетно отношусь к стихосложению. Стихотворная форма, на мой взгляд, должна определяться одним простым постулатом: рифма должна служить слову, а не слово – рифме. Иными словами, стихотворение – сродни невероятно сложной мозаике, в которой из миллионов существующих кусочков нужно выбрать сотню верных и сложить в картинку. А уж когда речь заходит о подражании известным, то тут очень редко можно увидеть нечто, не сходящее за пародию, в лучшем случае.
Но я отвлекся.
Разумеется, я пришел на Стихомарш. Далее – просто ощущения.
Виктор Мишин прекрасно придерживался образа шпрехшталмейстера. Костюм, форма подачи стихов, представление следующих участников – все в масть. Передние ряды послушно хлопали в нужных местах, задние- резались в шахматы, не обращая внимания на внешние раздражители. Гей-парад сдвинул их с насиженных мест, русским это не удалось.
Мишин объявлял выступающих таким тоном, как будто то ли на ринг должен был выйти известный боксер, то ли на арену – бородатая женщина. Но нет. Первой вышла Татьяна Аркадиевна, даже без стихов. Следом за ней – Андрей Мамыкин. Со стихами.
Я очень люблю юмор. Честно. По личному опыту могу сказать, что хорошая шутка — залог успешных родов. Но когда евродепутат со сцены, на митинге в поддержку русских школ произносит: "…И, как каждый из вас, я очень люблю Владимира Владимировича. (Многозначительная пауза) Маяковского! (Легкий, одобрительный смех)", — то я перестаю любить юмор и евродепутатов.
Шутка про удачное совпадение имени отчества поэта и гражданина, к слову, прозвучала со сцены неоднократно. Видимо, как сказала Татьяна Аркадьевна, так победим. Лично от себя могу добавить, что одинаково положительно отношусь к трем лично мне известным личностям со схожим именем-отчеством. Но уместность подобных двусмысленных высказываний, в рамках заявленной темы мероприятия, мне кажется сомнительной.
Дальше вышел Яков Плинер, и все стало совсем плохо. Яков Плинер решил, что один Маяковский хорошо, а два – лучше, поэтому со сцены читал стихи собственного сочинения.
"Латвия.
Страна порока, ужаса и слез.
Страна несправедливости и грез.
Страна свиней. Страна коров.
Страна националистов и воров".
Потом было выступление Бузаева. Я не люблю акцентировать внимание на недостатках людей с различными дефектами. То есть, я-то люблю, но потом за это на меня обрушивается волна справедливой критики. Поэтому не буду.
Действо длилось чуть более двух часов. Выступали разные артисты. Кирочка была, например. Ребенок. Ее возраста Мишин не назвал – не комильфо возраст девушек называть. Зато перед ее выходом на сцену заполнил паузу замечательным стихотворением все того же Владимира Владимировича:
"Лошадь
сказала,
взглянув на верблюда:
"Какая
гигантская
лошадь-ублюдок".
Верблюд же
вскричал:
"Да лошадь разве ты?!
Ты
просто-напросто —
верблюд недоразвитый".
И знал лишь
бог седобородый,
что это —
животные
разной породы".
Зал похлопал и девочка вышла.
Там много всего было. Я всего не выдержал — честно. Награждение лауреатов я смотрел уже в записи. Я не знаю, что сегодня творилось на Новодевичьем в Москве — как там переворачивался Владимир Владимирович.
Я не могу представить, что кто-то, на полном серьезе, мог назвать данное действо акцией, в защиту русских школ. И уж тем более я не берусь судить: лошадь-ублюдок я, или верблюд недоразвитый.
Но я совершенно точно другой породы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
